Применение законодательства о «наркотических» преступлениях

Проблемы следственной и судебной практики по делам о незаконном обороте наркотических средств и психотропных ве­ществ после т. н. «реформы» уголовного законодательства Рос­сии 8 декабря 2003 г. вовсе не исчезли — вопреки задумкам зако­нодателя при проведении коренной реконструкции составов «наркотических» преступлений. Они просто видоизменились — и, в частности, это касается предмета посягательства.

К сожалению, закон от 8 декабря 2003 г. ввёл в соответст­вующие статьи УК РФ новый и весьма спорный термин — «аналоги наркотических средств или психотропных веществ» (которые во­обще-то имеют малопонятный правовой режим). Тем самым фак­тически дезавуирован юридический признак наркотического сред­ства, и это не столь уж безобидная вещь. Теперь наличие в дейст­виях виновного состава преступления может реально определять не уголовный закон, а конкретный эксперт своим заключением, в котором он сочтёт возможным признать найденное вещество по­хожим по формуле на какое-либо наркотическое средство из офи­циального Перечня. Это очень спорный и даже опасный путь, под­рывающий краеугольное положение: «нет преступления без указа­ния на то в законе». Для сохранения законности нужно было пойти другим путём: отправить обнаруженное вещество на экспертизу в Постоянный комитет по контролю наркотиков, получить заключе­ние специалистов о том, что по своим психоактивным свойствам оно представляет опасность для здоровья населения, и включить в Перечень постановлением Правительства РФ.

Ещё одна принципиальная ошибка Государственной Думы заключается в непродуманном изменении терминологии закона в статьях 228, 228-1 и других Уголовного кодекса. Как известно, ранее размеры наркотиков и психотропных веществ, незаконный оборот которых мог повлечь уголовную ответственность, были крайне небольшими, даже мизерными, а сам уголовный закон по сути своей неоправданно жестоким к потребителям наркотиков. Сейчас же мы бросились в другую крайность — отныне крупным размером, влекущим уголовную ответственность для миллионов рядовых потребителей, было объявлено количество НС, ПВ или их аналогов, в 10 раз (!) превышающее среднюю разовую дозу потребления. А ведь ущерб общественным отношениям по охра­не народного здравия (т. е. объекту уголовно-правовой охраны) причиняется даже при использовании одной дозы. Остальные 9 доз, надо полагать, «подарены» наркоманам нашим мудрым за­конодателем для придания уверенности в собственных силах. Правда, за незаконное их приобретение или хранение «для себя» существует административная ответственность, но практически она применяется очень редко (как показал опыт Иркутской об­ласти, и не только её), и малоэффективна. Кроме того, с процес­суальных позиций доказывание цели сбыта этих 9 доз, обнару­женных при обыске у человека, сильно затруднено, и этим об­стоятельством вовсю пользуются «бегунки»-сбытчики, реали­зующие зелье мелкими партиями. Ситуация сама по себе созда­лась угрожающая — государство стало практически бессильным перед наркодельцами. Усугубил её и чрезвычайно щадящий под­ход Правительства РФ к установлению разовой дозы наркотика. Научные исследования академика Э. А. Бабаяна и его сотрудни­ков установили, что человеку весом 70 кг достаточно принять 0,004 г героина, чтобы получить эйфоризирующий эффект. Вот и нужно было это количество наркотика утвердить как среднюю разовую дозу!… На деле же она по героину оказалась завышенной в 20 раз (т. е. 0,1 грамма), а для уголовной ответственности по ч. 1 ст. 228 УК теперь необходимо купить 1 грамм героина (что, кстати, в сравнении со старыми нормативами Постоянного коми­тета по контролю наркотиков выше в сотни тысяч раз!). Анало­гичное увеличение цифры крупного размера произошло и по дру­гим наркотикам: — гашиш — в 50 раз; — маковая солома высушен­ная — в 1000 раз; — ЛСД-25 — в 30 раз, и т. д. Нет никаких сомне­ний в том, что указанное постановление Правительства РФ от 6 мая 2004 г. нуждается в срочном пересмотре!…

Радикальные изменения в ряде статей главы 25 УК РФ вы­нуждают высший судебный орган страны обновить руководящие разъяснения по данной категории дел. Поэтому недавно в право­охранительные органы был разослан для обсуждения официаль­ный проект нового постановления Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействую­щими и ядовитыми веществами». В нём в какой-то мере учтена критика практиков и учёных — в частности, прозвучавшая ещё в 2001 г. на Всероссийском эксперт-семинаре, проходившем в сте­нах Юридического института ИГУ. Весьма характерен в этом плане такой пример. В старом, но пока ещё действующем поста­новлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 г. момент окончания изготовления наркотика трактуется как «начало со­вершения действий, направленных на получение готовых к по­треблению наркотических средств и психотропных веществ». Подобное толкование крайне неудачно, оно вызывало и вызывает принципиальные возражения у любого разумного правопримени­теля. Они, как в этом можно убедиться, вполне обоснованны:

м

—                                  пока на свет не появилась в результате преступных дейст­вий хотя бы одна минимальная доза наркотика, способная причи­нить вред здоровью хотя бы одного человека, то нельзя говорить о наличии объекта посягательства, а значит — и состава преступ­ления;

—                              налицо противоречие разъяснениям самого же Пленума по иным категориям уголовных дел — по изготовлению оружия, по изготовлению поддельных денежных знаков и т. п., в которых момент окончания преступления правильно переносится не на сам процесс изготовления, а на его результат;

—                                  если только начаты действия, но ещё не получен конкрет­ный наркотик, то экспертиза не сможет подтвердить формулу химического соединения, которая соответствовала бы формуле какого-либо наркотического средства, включённого в официаль­ный Перечень — а значит, придётся констатировать отсутствие предмета преступления и одновременно его объекта.

Отрадно заметить, что в п. 8 проекта нового постановления окончание упомянутого деяния переносится на более позднее время — момент получения в крупном размере готовых к исполь­зованию и употреблению наркотиков и психотропных веществ.

Зато появились новые, не менее серьёзные проблемы. Из-за включения в текст статьи 228-1 УК РФ непродуманного термина «производство наркотических средств или психотропных ве­ществ» возникли в принципе непреодолимые трудности при ква­лификации содеянного. Как известно, термин «изготовление» употребляется сейчас лишь в статье 228 УК, где все деяния с субъективной стороны не имеют цели сбыта и вследствие этого резонно признаются законодателем менее опасными. В постанов­лении Пленума от 27 мая 1998 г. производство трактуется как частный случай изготовления. Теперь же, в проекте нового по­становления, ему посвящён отдельный пункт 9, где главным от­личительным (от изготовления) критерием считается серийность получения наркотиков или психотропных веществ. Но какая та­кая «серийность» может быть при получении двух граммов ге­роина, и кто же станет организовывать подпольную лабораторию для производства без цели сбыта столь смехотворного количества наркозелья?… А ведь от выбора правоприменителем конкретной статьи УК серьёзно зависит судьба виновного человека (и одно­временно — состояние законности в государстве). Если судья на­зовёт появление на свет в результате деяния виновного без цели сбыта двух граммов героина «изготовлением», то по ч. 1 ст. 228 УК РФ субъект может получить до 3 лет лишения свободы. Если же судья назовёт то же самое «производством» — виновному гро­зит по п. «б» ч. 2 ст. 228-1 УК РФ уже нешуточное наказание в виде лишения свободы на срок до 12 лет (!). Разве так должно быть в правовом государстве?… Представляется, что редакция пункта 9 проекта нового постановления Пленума подлежит сроч­ной корректировке, и под производством наркотика нужно пони­мать его изготовление именно с целью сбыта.

По старинке подходит Верховный Суд и к толкованию ос­новного термина, употреблённого законодателем в диспозиции ст. 230 УК РФ — «склонение к потреблению наркотических средств или психотропных веществ». Для признания преступле­ния оконченным он не считает нужным констатировать, что склонённое лицо фактически употребило наркотик или психо­тропное вещество, т. е. круг потребителе дурмана стал шире на одного человека. Но ведь именно в этом-то и кроется главная опасность данного преступления — в значительной мере благода­ря ему за десяток лет в России появилась целая армия потребите­лей наркотиков (только официально зарегистрированных — более 3, 5 миллионов человек!). Если же учесть огромную латентность, это число надо увеличить на порядок. Сами же по себе душещи­пательные беседы о приятных сторонах курения гашиша, если они так и закончились безрезультатно, т. е. отказом склоняемого, ещё не обладают столь высокой степенью общественной опасно­сти, чтобы караться пятью годами лишения свободы. Так считают 60 % опрошенных нами по специальной анкете экспертов — су­дей, адвокатов, оперативных работников, прокуроров, следовате­лей. Поэтому «беспоследственное» склонение к потреблению наркотиков правильнее было бы квалифицировать по ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 230 УК РФ как покушение.

В пункте 28 проекта постановления Пленума, посвященном статье 232 УК РФ, к физическому признаку притона отнесены только помещения — как жилые, так и нежилые. Однако социаль­ная практика показывает, что в последние годы участились слу­чаи предоставления за плату наркоманам в зимнее время салонов автомашин (особенно с тонированными стёклами, скрывающими всё происходящее внутри) для инъекций героина и других нарко­тиков опийной группы, которые требуют особых условий ком­форта с целью получения эйфоризирующего эффекта. Поэтому п. 28 названного проекта постановления Пленума необходимо соот­ветствующим образом скорректировать.