Стихийный патриотизм
Единство среди белых было лишь в одном: что это должна быть сильная, единая, неделимая Россия в границах Империи. Белое движение было не идеологическим феноменом, а патриотическим, эмоциональным порывом. Эмигрантский философ Г. Флоровский писал об этом в 1921 году: «белое дело родилось из беззаветного и бескорыстного патриотического порыва, оно росло и питалось чувствами чистыми и святыми. Именно, святыми: белая борьба не была ни политическою, ни классового авантюрою, она не была гражданскою войной, — под белые знамена влекла не какая-нибудь программа, а чисто нравственное задание — положить коней преступному террору, надругательствам и разврату. Это был именно протест совести». Возможно, в этой его оценке есть момент идеализации – ведь и сам Флоровский из «белых» и он был склонен закрывать глаза на те мерзости, которые творили и «белые рыцари», но в общем и в целом он прав. Большинство «белых» — стихийные патриоты, что взялись за оружие, когда увидели, что на гребне общественного хаоса власть в стране захватила одна из самых радикальных политических группировок – большевики. Те самые большевики, которые во время войны с немцами не скрывали, что желают поражения Российской Империи, и которые, придя к власти, заключили с немцами позорный Брестский мир, откромсавший от России огромные территории (например, почти всю Украину), начали террор против дворянства и духовенства, открыто заявляли, что им нужна не Россия, а мировая революция, после которой Россия, как отмечал Ленин, станет отсталой социалистической страной.
Это патриотическое чувство и объединило тех, кто в дореволюционной России были по разные стороны баррикад – рафинированного европейца — кадета Милюкова и эсера-террориста Савинкова, монархиста-черносотенца Шульгина и марксиста Мартова. Причем подчеркнем, что речь идет именно о чувстве, эмоциональном порыве, а вовсе не о рациональном проекте, идеологическом союзе. Идеологические представления у Милюкова, Шульгина и Савинкова были совершено противоположные. Соединение столь разных сил было хрупким, каковыми бывают все объединения по отрицательному принципу, направленные против общего врага. Все они просто решили встать плечом к плечу, чтобы спасти Россию, которая, как им казалось, после большевистского переворота рухнула и катилась в пропасть, а уж какой будет Россия после спасения, они собирались установить потом, после победы над большевиками, после созыва Учредительного Собрания …
Та же самая ситуация с КПРФ, которая сформировалась в начале 90-х как широкий патриотический фронт, объединяющий всех, кому была ненавистна новая, западническая, космополитическая власть, только теперь уже выступающая не под красным, а под трехцветным флагом, не под лозунгами европейского коммунизма, а под лозунгами англосаксонского либерализма. Слова Флоровского о том, что «под белые знамена влекла не какая-нибудь программа, а чисто нравственное задание — положить коней преступному террору, надругательствам и разврату», если заменить в них белые знамена на красные, очень точно отражают настроения тех, кто шел в КПРФ в начале 90-х годов, в самый разгул ельцинского коллаборационизма. А шли тогда под красные знамена не только и не столько марксисты-ленинцы советского образца. Ядро КПРФ составили сторонники русской идеи с социалистическим лицом, которых возглавляет официальный лидер партии Г. Зюганов и ее главный идеолог Ю. Белов (как мы уже говорили, их программа сильно отличается от советского «марксизма-ленинизма», хотя они стараются на этом и не заострять внимание). Но помимо них в КПРФ немало самых экзотичных представителей политического мира – от христианских социалистов до патриотически настроенных социал-демократов. Что же касается электората КПРФ, то здесь и вовсе мы наблюдаем самое широкое патриотическое разнообразие, всех объединяет идея патриотизма, возрождения Великой России, последней индивидуацией которой был СССР. Не случайно программа КПРФ написана так, что каждый патриот в ней найдет что-нибудь себе по душе: православный с удовлетворением отметит тезис о союзе КПРФ с русской церковью для совместной борьбы с угрозами сект, экспансии западной культуры и т.д. Русский националист с радостью воспримет слова об особом пути русского народа. Коммунист-ортодокс порадуется панегирикам Ленину и Сталину и фразам о коммунистической ассоциации будущего. В газетах КПРФ, особенно в «Советской России» мы постоянно встречаем статьи и материалы, которые никак не вяжутся с советским марксизмом-ленинизмом: то интервью с церковными деятелями, то рассуждения писателя-консерватора о русской идее и русском православии, то статьи диссидента Зиновьева, который далеко не марксист и если и поддерживает советскую цивилизацию, то с позиций, противоположных коммунистической идеологии.
И постоянное настроение членов КПРФ, которое пронизывает всю партийную прессу – газеты «Правда», «Советская Россия», такое же как у белых в 1918 году – Россия гибнет из-за безжалостных и диких социальных экспериментов кучки экстремистов в Кремле, нужно спасать Россию, а уж потом говорить о разногласиях…
