В ПОГОНЕ ЗА БЕЗВОЗВРАТНОСТЬЮ: ВОСПОМИНАНИЯ ОБ А.В. ВАМПИЛОВЕ

Вампилова я впервые увидел осенью пятьдесят девятого. Случилось это на перемене между лекциями в Иркутском государственном университете (ИГУ). Мне, филологу-второкурснику, приглянулась застенчиво-приветливая Люся.., Да вот незадача: дружит она с выпускником нашего вуза, интересно начинающим литератором Сашей Вампиловым. Стоят они радостные у коридорного окна; и дела им нет, что я, ссутулившись чуть поодаль, «грущу об утраченном счастье»-

На новый — 1960-й — год наш факультет собрался в одной из аудиторий второго этажа с видом на медицинский институт. Мы веселились, и — стоп! Вошли Люся и Александр Вампилов, без сомнения принадлежащие друг другу (вскоре они поженились). Задетый этим безысходным для меня обстоятельством я глотнул горячительного и, забравшись на широкий подоконник, ухватился за раму.

…Провис над бездной.

—              Поддержите его,- услышал я голос Вампилова. Меня хватают. «Водворяют твердью». Так состоялось мое вынужденное знакомство с будущей знаменитостью. Но тогда мы не уделили даже минимального внимания друг другу. Однако, встречаясь впоследствии, здоровались кивком головы. Для Вампилова сие, вероятно, значило, что такие как я — вне его интересов. Мне же было приятно подмечать, что набирающий высоту драматург ровно относится к тем, кто — «внизу и позади»: не пренебрегает нами.

Глубже освоить феномен Вампилова помогло дружеское общение с его «наперсником» — блестящим литературным критиком, сотрудником областной газеты «Советская молодежь» — Гришей Дмитриевым. Одинокий и беззащитный Гриша (также рано покинувший мир) отличался, однако, бескомпромиссным моральным ригоризмом, сближающим его — Г.Дмитриева — с философом-аскетом Н.Ф.Федоровым (1829-1903). Окончив ИГУ двумя годами ранее Вампилова, Гриша умел направить собрата по перу в русло «аутентичной саморефлексии»: к примеру, в резиньяциях Виктора Александровича Зилова («Утиная охота») обнаруживаем это.

Допускаю, что зиловщину — в период ее драматургического освоения — Вампилов обсуждал именно с ее решительным отрицателем Гришей. Дарственная надпись на экземпляре альманаха «Ангара» (1970 год, № 6), полученном Г.Дмитриевым (этот номер с «Утиной охотой» Гриша показывал мне) от Вампилова, свидетельствует о сердечно-авторской благодарности за учебу…

Однажды (декабрем 1969 года в старом здании госуниверситета на набережной, где, как мы помним, со мною вполне могло случиться несчастье) я несколько часов провел в обществе А.В.Вампилова на банкете у Б.А.Кислова (после защиты Борисом Анатольевичем кандидатской диссертации по философии; с Александром Валентиновичем они — закадычные друзья). Я наблюдал: россиянин Вампилов — с такими бурятскими «интенциями», которые придают его лику что-то «не от мира сего». Так вот, сидит, это, новоявленный виртуоз пера — собою занят: он, похоже, заряжен нирванностью. Нас же (человек 20) — не различает. Мы — «травим баланду», пригубляем стаканы.

Постепенно Александр Валентинович настраивается на диалог. Но все еще сдержан. Рассеянно внимает молодому философу, который сыплет анекдотами про Василия Ивановича и из армянского радио.

Надоело Вампилову:

—     Замолчи, гнилозубый.

Убойнее не прикончишь.

Юноша (впрочем, мой добрый приятель) — осекся.

Вампилов устал от обилия ученых и вышел. Мы, его окружение, — за

ним.

Ввалились в 64-ю — «филологическую» — аудиторию на втором этаже, где прежде учился наш герой. Устроенная как бы амфитеатром и солнечная дневными часами — сейчас, ближе к полуночи: в момент ее посещения Вамгшловым, она тускло освещалась электричеством — комната выхоздша на Ангару. С последнего, самого высокого ряда, примыкающего к углу помещения, можно заступить на подоконник. Александр Валентинович так и сделал. Постоял, наслаждаясь темнотой университетского двора. Вернулся и сел на скамью. Сложив на парту голову, прикрылся рукой. Это продолжалось минуты две. Поднявшись — отчеканил:

— Пять лет пролежал я вот так на этом месте. Спал. Лекций не слушал. Университет мне ничего не дал.

Заявление — покоробило: я не принял выходку мэтра. Ведь кое-какой грамотешкой поделился с ним вуз. Подсказал канву «Прощания в июне». Одарил семьей…

. Но не осуждаю оный прецедент.

Вампилов спустился к выходу, присел у разбитого рояля, подобрал мелодию к занимавшей его постановке.

Музицировал. Вскоре мы вернулись…

Попрежнему звучали тосты.

Подняв бокал, тридцатидвухлетний классик промолвил, что среди его друзей вызрели дипломированные марксисты-ленинцы.

Ночью виновник торжества — Б.А.Кислов — отвез Александра Валентиновича Вампилова домой на улицу Дальневосточную, 57а.

…Той порой взбегал любимец Мельпомены на жизненно-финишную прямую.

Еще случались довольно редкие — «на людях» (когда я оказывался одним из толпы, и с нею своими «разговорами запросто» всегда находил общий язык «избранник Судьбы» — драматург-новатор) — встречи с «заслуженным» пионером отечественной молодежной культуры, а также необычайно обаятельным интерпретатором регионально-метисированной, синтезирующей архаическое и сиюминутное в нас, духовности, ставящей Сибирь на одно из первых мест по приобщению человечества к высотам толерантного сосуществования.

Но — завершим рассказ о безвременно оставившем нас гении. Мы рассматриваем его «досрочное» «освоение» эмпирея, или «заоблачной дали», как стремление пророка — а Вампилов был им — указать грядущим поколениям их «таинственное» предначертание.