Итак, окончилась война, и боевой генерал Шепилов вернулся в Москву. Учитывая его степень доктора экономических наук, ему предложили стать «хозяйственником». Председатель Госплана СССР Вознесенский предложил ему должность своего заместителя, должность, на которой для Шепилова открывались огромные возможности научной работы. Но «ученый» Шепилов отказался и, как «боевой генерал», предпочел стать «политиком», пойти туда, где не прекращаясь шла ожесточенная борьба за кресла. Он становится замом Суслова — начальника управления Агитпропа ЦК ВКП(б), непосредственного подчиненного А.А. Жданова.
Судя по «Воспоминаниям», Шепилов умел делать себе рекламу, поэтому он довольно быстро втерся в доверие к самому Жданову, стал близок к нему и в конечном итоге познакомился с сыном Жданова — Юрием. А этот молодой человек недавно был принят в отдел науки ЦК ВКП(б).
Думаю, что дети известных людей несут на себе бремя своих родителей — это ведь очень тяжело быть не самим собой, а всего лишь сыном кого-то. И наверняка Юрию очень хотелось заявить о себе как о вполне самостоятельной личности. Тому были и дополнительные основания. Юрий был близок к дочери Сталина Светлане, и дело шло к свадьбе. А ведь быть зятем Сталина — это еще удар по самолюбию. Это ведь все время подозревать, что остальные думают о нем как о человеке, который женился на Светлане исключительно из корыстных соображений. Юрию просто требовалось что-то сделать такое, что выделило бы его в глазах людей как такового, а не как сына Жданова и зятя Сталина.
И поднаторевший в интригах «друг» Шепилов подсказывает Юрию, что нужно сделать.
Лысенко был непререкаемым авторитетом в сельскохозяйственной науке и человеком, широко известным в СССР. Если найдется человек, который докажет, что Лысенко несостоятелен как ученый, то, безусловно, этого человека запомнят именно за это, а не за то, что он чей-то сын и зять. Юрий Жданов с энтузиазмом взялся за поиски «научного» компромата на Лысенко, для чего Шепилов свел его с «генетиками». Несчастные научные придурки с радостью бросились «вооружать» Юрия, предполагая наступление благостных времен околонаучного безделья. Они даже не предполагали, что служат только приманкой в том капкане, который партноменклатура руками Шепилова ставила на А.А. Жданова. Шепилов пишет: «Мы сели за Дарвина, Менделя, Моргана, Мичурина, советские учебники по генетике и растениеводству, зоотехнике. Мы обратились к академику Серебровскому, профессору МГУ, с просьбой провести с нами занятия и необходимый минимум лабораторных опытов по генетике.
И вот мы в университетской лаборатории. Мы сами подсчитываем мушек-дрозофил, скрещиваем их, создаем всякие комбинации и отчетливо видим закономерности наследования, расщепления, условия образования константных (не расщепляющихся) форм и т.д. И чем глубже внедрялись мы в научную литературу, чем больше беседовали с истинными учеными, тем тверже убеждались, где истинная наука — основа практики, а где — непроходимая вульгарщина». (Как мы уже видели, сам Шепилов в результате бесед с «истинными учеными» пришел к мысли, что генетики увеличивают число хромосом.)
Юрий на основе этих бесед написал работу, которая, как он полагал, будет разгромной для Лысенко. Теперь осталось подать ее так, чтобы она не осталась незамеченной. Шепилов ждет удобного случая и, наконец, проворачивает и это дело.
В Москве проходит Всесоюзный семинар лекторов (кто еще помнит — официальных сплетников страны). Выступление Ю. Жданова будет устное, следовательно, у лекторов от него останется только одно — Лысенко дурак. И определение это дано сыном Жданова — сыном главного идеолога партии. Следовательно, это новая линия партии, и лекторам нужно донести ее до всего народа СССР.
Вряд ли Юрий понимал, что это удар огромной силы по партии, поскольку интернационализм, борьба с расизмом — это ее краеугольный камень. Простому члену партии нельзя на него посягать, а уж главному идеологу ЦК…
Юрий выступил на семинаре, а через день Сталин созывает Политбюро и говорит то, что ожидала от него парноменклатура: что в этом выступлении Ю. Жданова виноват не сын, а отец.
Остановимся немного на иезуитской подлости Шепилова. Ведь любой мало-мальски порядочный человек, узнав, что готовит Юрий, настоял бы на том, чтобы Юрий не делал это в тайне от отца, посоветовался сначала с ним. В крайнем случае, если бы Юрий самолюбиво заартачился, доложил бы об этом Жданову сам, а Юрию в крайнем случае помог бы опубликовать статью в газете, указав редактору, что нужно дать примечание: «В порядке дискуссии». (Таким путем, кстати, публиковалась бредовая статья об агрогородах за подписью Хрущева.)
Дело сделано, реакция Сталина была, но она оказалась недостаточной. Отношение Сталина к А.А. Жданову не изменилось, несмотря на разнос как отцу. Требовались более кардинальные методы, и партноменклатура, судя по всему, на них решилась.
У Жданова была ишемическая болезнь сердца, болезнь в принципе не смертельная. Но с учетом значения Жданова, он, разумеется, находился под наблюдением врачей. Спустя некоторое время после упомянутого заседания Политбюро здоровье Жданова вдруг резко ухудшилось. Сталин заволновался и отправил Жданова в санаторий на Валдай отдохнуть. Врачи начали бороться за жизнь Жданова и победили. Жданов умер.
Получилось все очень красиво: сын выступил с антипартийным заявлением, Сталин устроил разнос отцу, и тот, расстроившись, скончался от сердечного приступа.
Была трудность — Сталин в эту версию не верил. Ведь он по-прежнему находился в дружеских отношениях с Ждановым, Юрий Жданов женился на Светлане Сталиной — чего Жданову особенно волноваться? Несколько позже вскрылись обстоятельства и этой смерти.
«На пленуме ЦК после ХIХ съезда партии Сталин с волнением и большой силой убежденности говорил, что Жданова убили врачи: они-де сознательно ставили неправильный диагноз и лечили умышленно неправильно», — пишет Шепилов и комментирует: «Конечно, это были измышления больного мозга». Тут бы ему со своим здоровым мозгом и поставить точку. Но Шепилов, забыв смысл предыдущего предложения, продолжает: «Но я нисколько не удивился бы, если бы кто-то из участников бериевского шабаша вдруг как-нибудь раскрыл, что это Берия приложил руку к тому, чтобы жизнь Жданова во время его нахождения на Валдае преждевременно оборвалась».
Следовательно, в том, что А.А. Жданова убили врачи сомнений нет. Так почему же тебя, умника со здоровым мозгом, удивляют признания в убийстве Жданова участников шабаша — космополитов безродных?
Ведь Шепилов нигде не объясняет, зачем Берии нужна была смерть Жданова. В отличие, скажем, от него самого и от Хрущева, с которым Шепилов чуть позже ездил в Ленинград, чтобы устранить еще одного соперника Хрущева — Кузнецова и поставить на его место секретаря Ленинградского обкома, ставленника Никиты Сергеевича — Козлова.
Опытные следователи не спешат сразу же получить признание от упрямого подозреваемого. Они стараются разговорить его: говори, говори, что хочешь, главное — не молчи. Когда подозреваемый говорит много, то он так или иначе среди своего вранья даст и правдивые факты или уличит себя взаимоисключающим враньем, а анализ позволит его разоблачить. «Воспоминания» Д.Т. Шепилова чем-то напоминают мне словоизлияния не очень умного подозреваемого.
То, что я выше написал о причинах второго погрома «генетиков», — это гипотеза, но мне эта гипотеза кажется убедительной.
Вернемся все же непосредственно к сессии ВАСХНИЛ 1948 г.
ПРОБА НА ЗВАНИЕ УЧЕНОГО
ЦК ВКП(б) стал в трудное положение: необходимо было нейтрализовать негативное влияние на общество выступления Ю. Жданова. Но как?
Дать в газетах политическую оценку? Но ведь Ю. Жданов выступал с «научной» точки зрения. Дать серию научных статей? Но кто их читает и кто поймет? Останется впечатление, как о научной дискуссии, в которой нужно кому-то поверить. Где гарантия, что верить будут Лысенко? Ведь у нас верят тем, кто выступает как страдалец.
И ЦК ВКП(б) находит нужную форму — оставить в стороне научную суть менделизма-морганизма, которую все равно никто не понимает, и показать, что собой представляют люди, считающие этот менделизм наукой. В начале сессии ВАСХНИЛ в июле-августе 1948 г. Лысенко в своем докладе сделал дежурный погром менделизма-марганизма, но главное было не в этом.
На сессии дали выступить «генетикам», и эти «истинные ученые» дружно кляли и хаяли менделизм-морганизм, каясь в своих ошибках и заблуждениях. Этим они показывали всем свою гнусную сущность, показывали, что они и не ученые вовсе, а люди, готовые за деньги исповедовать все, что угодно.
Сейчас «демократы» утверждают, что иначе «генетиков» расстреляли бы или посадили бы в тюрьму. Чепуха! Сколько пишут о «гонениях» на «генетиков», но кроме упомянутого Вавилова не приводят ни одного примера этих «гонений».
Возьмите самого Шепилова. Он утверждает, и в этом ему можно поверить, что когда на Политбюро начали выяснять, кто от идеологов партии согласовал Ю. Жданову доклад, то Шепилов вынужден был признаться и объяснить свое поведение тем, что разделяет взгляды «менделистов-морганистов». Ну и что? Вскоре произошла реорганизация Агитпропа ЦК, и Шепилов из заместителей стал заведующим этим отделом вместо Суслова, получив вожделенную дачу в Серебряном Бору. Это — гонения?! Или вернитесь еще раз к его цитате об изучении им биологии. Он ведь «изучил» генетику по открыто изданным в СССР книгам о генетике, в том числе книгам Менделя и Моргана.
Конечно, Т.Д. Лысенко можно удивляться как ученому. В 80-х годах Барбара Макклинток, располагая современными микроскопами, компьютерами, экспериментальной и технологической базой, нашла молекулы ДНК в цитоплазме клеток, этим опровергла «генетиков-вавиловцев» и стала в 1983 году лауреатом Нобелевской премии. Наличие ДНК не только в хромосомах клеточных ядер, но и в самой клетке означает, что за наследственность отвечает весь организм в целом. А Лысенко утверждал это же и строил свою работу на таком утверждении безо всех высоких технологий, располагая только личными наблюдениями над природой. И если бы хрущевы и шепиловы не задушили мичуринскую генетику, то, наверное, эта нобелевская медаль Макклинток принадлежала бы советским ученым.
Но меня удивляет Лысенко как организатор сельскохозяйственной науки и самого сельского хозяйства. Шепилов, к примеру, пишет: «ХIХ съезд проходил в обстановке, когда промышленная продукция СССР в 1952 году составила 223% от уровня 1940 года, а производство средств производства — 267%. Промышленная продукция СССР увеличилась к 1952 году по сравнению с 1929 годом в 12,6 раза, а в США за тот же период — в 2 раза, в Англии — на 60%, в Италии — на 34%, во Франции — на 4%. При всех трудностях и противоречиях уверенно шло в гору социалистическое сельское хозяйство. В 1952 году государственные магазины и колхозные рынки были завалены продуктами».
Но получается, что Шепилову это не нравилось. Не терпелось закупать в США кукурузу. «Образованец» считал себя достаточно умным для того, чтобы к 1956 г. «…с величайшим трудом удалось уговорить Хрущева и провести решение об освобождении Лысенко с поста президента ВАСХНИЛ». Ну и что получили?
Шепилов и об этом пишет, правда, уже по другому поводу: «С приходом к власти Хрущева ввиду его явного невежества агротехнические основы земледелия были отброшены, травопольные севообороты преданы анафеме, лесозащитные полосы высмеяны. Все свелось к одному магическому рецепту — целина. Началась распашка десятков миллионов гектаров целинных земель, главным образом в безводных и засушливых зонах. Вот здесь, кстати, и реализовались в каком-то виде хрущевские идеи агрогородов. Но если говорить о земледелии, то всякие севообороты были забыты. Зерно сеялось по зерну. И очень скоро целинные земли превратились в пораженные эрозией пустыни, в океан сорняков. Пыльные бури наводили страх на местное население.
Старые же хлебородные богатейшие районы перестали получать машины, удобрения, средства — все гналось на целину. Словно по волшебству злого колдуна социалистическое земледелие двинулось вспять — к первобытной, залежной системе земледелия. Страна оказалась перед угрозой голода».
Но зато «генетики» победили. Или все же, как всегда, победила партноменклатурная сволочь?