Определенные параллели между «теми белыми» и «нынешними красными» есть и по отношению к религии, и прежде всего к русскому православию. И те, и другие хотят выглядеть и выглядят как рьяные сторонники православия и церкви. На самом же деле в обоих случаях мы имеем дело с большим преувеличением.
Уже из перечисления политических сил, влившихся в белое движение, видно, что к религии они в общем-то относились довольно прохладно. Безусловно, белые были вполне искренни в осуждении большевистских гонений на религию. Безусловно, они считали православие, как сегодня выражаются, культурообразующей конфессией России и отводили ему особую почетную роль в своем будущем гипотетическом постбольшевистском государстве. Но – и только. Кадеты, из которых состояло руководство белых, были сторонниками европейского просвещения и рассматривали религию в ее церковной форме, да еще и восточное христианство, как архаизм. В сущности, они ничего не имели против ленинского тезиса отделения церкви от государства, если бы он действительно воплощался в жизнь, а не был маской для жесточайших государственных гонений на церковь. Эсэры были или атеисты, или сторонники полуоккультного, мистического понимания христианства в духе сомнительного богоискательства Серебряного века и были настроены к церкви гораздо враждебнее кадетов (на совести террористической организации партии эсеров были многочисленные нападения на священников, на крестные ходы, взрывы в храмах в период с 1905 по 1917 год). Меньшевики как сторонники материалистической философии вообще были атеистами.
Итак, если белые подчеркнуто крестились на церкви и ходили на службы, то, как замечал Н.Устрялов, сам бывший колчаковец, как правило, вовсе не из искренней веры – ведь это были те же люди, что до революции по-интеллигентски поругивали церковь, а лишь «в качестве кукиша большевикам».
С КПРФ ситуация та же, но зеркальная. Общественность недоумевает по поводу того, что Зюганов захаживает в храм, стоит там со свечкой, дает интервью церковным изданиям, благожелательно говорит о русском православии и подчеркивает его особую роль в жизни России. Некоторые ультралевые коммунистические группировки даже поспешили обвинить Зюганова в отходе от атеизма и в переходе на сторону «мракобесов». Все это, однако, не имеет под собой никаких оснований. Русское православие для Зюганова, как и для адмирала Колчака не более чем факт этнографический, культурный. Православие – культурообразующая религия для русских и некоторых других народов бывшего СССР и поэтому относиться к нему с пиететом должен любой патриот – белый, красный и какой-либо еще. Кроме того церковь в силу своей сущностной авторитарности плохо совместима с любой формой либерализма в широком смысле этого слова (то есть антиавторитарной идеологии) – будь то либерализм Коллонтай и Троцкого или Гайдара и Арбатовой. Так что нет ничего удивительного в симпатиях Зюганова к РПЦ и не стоит в этом видеть с его стороны некую измену идеалам коммунизма.
Похожие статьи
