Миронов А.В.
Кандидат филологических наук, доцент Сочинский филиал Российского университета дружбы народов
В связи с общей жанрово-типологической проблемой изучения неомифологического романа, который, на наш взгляд, имеет две основополагающие формы в ХХ веке — роман-миф и роман-притчу — представляет интерес вопрос о его персонажной сфере, в частности о структуре и функциях главного героя.
Суть нашей гипотезы о типологии неомифологического романа заключается, во-первых, в особенностях общего процесса трансформации мифа в литературе (имплицитное мифотворчество (роман-миф) и эксплицитная актуализация мифа (роман-притча)), во-вторых, в специфике восприятия и изучения мифа в современной научной среде (миф как архаичная форма мышления (метафоризация) либо как архаичная форма повествования (аллегоризация)) [1]. И в том и в другом случаях налицо две стадии одного процесса: переход явления из активной стадии в пассивную, соотношение «фактора» и «факта». «Факт, — пишет О.М. Фрейденберг, — зависит от фактора всецело. Фактор от факта—нисколько… Креативностью называется способность одного и того же явления быть одновременно фактором и фактом. Когда фактор А выделяет факт В, то: 1) В зависит от А всегда; 2) А и В в основе тожественны; 3) А, взятый отдельно от В, не имеет к нему никакого отношения; 4) в этом свободном состоянии фактор А есть только факт выделившего его фактора А! Отсюда — способность одного и того же явления рассматриваться как активное или пассивное, связанное или свободное». [4, 216].
Активная стадия аутентичного состояния мифа (бытие-в-мифе, бытие- миф) превращается в пассивную стадию существования мифа (рассказ-о- мифе, рассказ-миф). Стало быть, первичная метафоризация подвергается более позднему процессу аллегоризации, опритчевания, то есть миф переходит из состояния активности в пассивную стадию. И именно на этой основе формируются сюжетные формы и типы героев неомифологического романа, восходящие к солярно-вегетативному комплексу мотивов [2]. В общем и целом, циклическая сюжетная схема, которая, как известно, генетически связана с мифом и составляет инвариантную основу сюжета неомифологического романа, представляется формулой «потеря — поиск — обретение», в центре которой лежит мотив «гибели — воскресения» героя. «То, что в солярных композициях — удаление и возвращение, то в вегетативных — смерть и воскресенье; там подвиги, тут страсти, там борьба, тут гибель» [5, 228]. Так, солярный комплекс (потеря — поиск — обретение) составляет сюжетную основу и тип героя романа-мифа, а вегетативный комплекс (разлука — поиск — соединение) — романа-притчи.
Итак, в романе-мифе главный герой активен, вступает в борьбу с антагонистом и «чужим миром» по своей воле, которая в свою очередь диктуется ему его же природой, то есть принадлежностью к солярному культу. Пытаясь укорениться в «чужом мире», он изменяется сам, но не меняет самого мира. Здесь прослеживается идея испытания героя. Пройдя испытание, герой обретает навыки и энергию для новой борьбы, которая ждет его в будущем. Однако такая «метаморфоза» не меняет его внутреннего стержня (способность к активной борьбе), а наделяет его дополнительными функциями, главной из которых является способность выстоять в новой борьбе и перейти в новое качество. С той или иной долей условности и с некоторыми оговорками к данному типу персонажей относятся следующие герои романов-мифов: Ганс Касторп («Волшебная гора» Т. Манна), землемер К. («Замок» Ф. Кафки), Хосе-Аркадио и Хосе- Аурелиано Буэндиа («Сто лет одиночества» Г.-Г. Маркеса) и др.
В романе-притче преобладает вегетативная природа основного персонажа, который представляется пассивным, страдающим. Подобный персонаж не пытается изменить «чужой мир». Наоборот, он испытывает сильнейшее воздействие со стороны антагониста и «чужого мира». Важно подчеркнуть также, что в романе-притче «свой мир» становится чужим. Иными словами, вегетативный герой подвергается испытаниям в измененном (перевернутом) «своем мире». Он вынужден действовать под давлением внешних обстоятельств. И одним из главных отличий его от героя романа-мифа будет способность оставаться неизменным, то есть таким, каким он был с самого начала повествования. На наш взгляд, к данному типу персонажей относятся герои следующих романов-притч: Иосиф («Иосиф и его братья» Т. Манна), Йозеф К. («Процесс» Ф. Кафки), Мастер и Иешуа Га-Ноцри («Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова), Бернар Риэ («Чума» А. Камю) и др.
Что касается инвариантного персонажа неомифологического романа, то это трансформированный вариант мифологической пары культурный герой/трикстер, которая олицетворяет собой вечное созидание и вечное разрушение, то есть вечный смысл бытия. Такой герой только и способен выстоять в условиях трагического разлада личности и среды, а также в условиях всеобщей разочарованности в некогда устойчивых основаниях бытия.
К сожалению, рамки настоящей статьи не позволяют подробно остановиться на исследовании каждого из персонажей, так как для этого понадобится отдельная работа, которая, как надеется автор этих строк, будет представлена в недалеком будущем и заинтересует коллег- литературоведов. Наша главная задача — показать сам принцип выделения в жанровой структуре неомифологического романа определенных его типов на объективной основе, то есть выявить сами «гены» его инвариантности и вариативности, что, в общем, и является фундаментальным принципом генологии как науки.
Также обращает на себя внимание тот факт, что в творчестве одного писателя встречаются оба типа неомифологического романа. Как кажется, это только подтверждает факт наличия инварианта интересующего нас жанра, и что данные типы — роман-миф и роман-притча — генетически связаны друг с другом.
Оговоримся также, что мы не стремились здесь к нормативному описанию тех или иных моделей жанра. Мы также не утверждаем, что писатель при создании романа опирается на определенную теоретическую модель жанра, то есть действует по готовому образцу. Исследование теоретических моделей жанра необходимо в первую очередь самому исследователю. В связи с этим согласимся с точкой зрения С.И. Сухих: «Типологическая модель представляет собой не застывшую схему, а инвариант, содержащий широкий спектр возможностей, в котором конкретная жанровая форма отдельного произведения выступает как частный случай, одна из реализованных его потенций… типология романа имеет двоякую цель: с одной стороны, она вносит организующий принцип в полноту индивидуальных форм проявления жанра и делает ее доступной для анализа и обобщений, а с другой — служит задаче изучения неповторимой индивидуальности отдельного произведения, становится инструментом, позволяющим выяснить специфические особенности его художественной структуры» [3, 8].
Считаем необходимым представить в конце таблицу типологического ряда неомифологического романа ХХ века:
|
Неомифологический роман Соединение романного и мифологического типов мышления на структурном уровне (с одной стороны, стремление к познанию мира (эвристический принцип), с другой, — глобальная метафоризация (мифотворчество) и аллегоризация (опритчевание)). |
|
|
Роман-миф (авантюрно-метафорическая форма) |
Роман-притча (авантюрно-аллегорическая форма) |
|
Литература:
- Миронов А.В. Миф и романное мышление ХХ века. Материалы Междунар. науч.-практ. конф. «Эпический текст: проблемы и перспективы изучения». — Пятигорск, 2008. С. 56-67.
- Миронов А.В. Сюжет и хронотоп в художественной системе романа-мифа (к вопросу о теоретической модели жанра). — XI Пушкинские чтения: материалы междунар. науч. конф. — СПб., 2006. С. 162-165.
- Сухих С.И. Проблемы типологии романа в зарубежном литературоведении в ХХ в. // Вопросы взаимовлияния литератур Западной Европы и Америки. — Н.Новгород, 1998. С. 8-18.
- Фрейденберг О.М. Система литературного сюжета // Монтаж. Литература. Искусство. Театр. Кино. — М., 1988. С. 216-236.
- Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. — М., 1997.
Похожие статьи